Из серии "Красногорский криминал"
Дело о белой овце...
Протокол от 5 ноября 1920 года, составленный старшим полицейским урядником волости Вара господином Вахером:
"Накануне ночью ко мне явился житель волости Роела Михкель Плинк, 57 лет, наказанный в 1919 году тремя месяцами ареста за изготовление самогона, проживающий на хуторе Мяеотса, который рассказал следующее:
"Час тому назад в мой сарай забрались воры и унесли одну белошерстную овцу, стоимость которой составляет 1000 марок. Поскольку мои сыновья преследовали злоумышленников, то последние вынуждены были оставить свою лошадь с телегой на дороге, в 150 метрах от места происшествия. По всей видимости, у похитителей не было времени её забрать, так как они убегали с добычей. К сожалению, из-за темноты мы не смогли догнать воров. Следы последних потерялись в ольховой роще и нам пришлось прервать преследование. Брошенную преступниками лошадь с повозкой я отогнал к себе во двор, затем отправился в полицейский участок. Прошу провести расследование и поймать преступников, забрать у них мою овцу и привлечь злоумышленников к законной ответственности".
Дополнение:
"Когда я прибыл на место преступления, украденная овца уже была найдена. Её целой и невредимой обнаружили в зарослях недалеко от овчарни. По всей видимости, воры бросили добычу, когда поняли, что их обнаружили.
Вместе с хозяином хутора Михкелем Плинком и его сыновьями - Пеетером и Рудольфом, я произвёл осмотр места преступления и обнаружил следующее: деревянный сарай, из которого была похищена овца, находится 10-15 метрах от жилого дома. Замок на дверях не тронут, но выбита доска, прикрывающая нижние створки ворот. Сделано это было чем-то металлическим и тяжёлым, по всей видимости, топором. Через образовавшееся отверстие воры и проникли внутрь. На свежем снегу хорошо видны следы лошади и повозки, которые ведут в сторону мызы Вану-Куузику».
Из протокола допроса жителя волости Роела Пеетера Плинка, 24 лет, с его слов - не судимый, проживающий на хуторе Мяеотса:
«В ночь, когда случилась кража, мой отец - Михкель Плинк находился в овчарне. После полуночи он вернулся в дом, так как было холодно. Некоторое время спустя я вышел во двор, чтобы дать лошадям корм. В этот момент заметил человека, который шёл от нашего хутора в сторону леса и как будто нёс что-то тяжёлое на плечах. Решив, что тут дело нечисто, я вернулся в дом и попросил отца сходить в сарай проверить, на месте ли скотина. Сам же взял ружье и выбежал во двор. Произведя выстрел в воздух, я побежал в сторону дороги, куда незадолго до этого удалился подозрительный человек. Вскоре я увидел впереди темный силуэт и приказал незнакомцу остановиться, пригрозив в противном случае открыть огонь. Неизвестное мне лицо после этих слов бросилось бежать со всех ног, скинув предварительно что-то тяжелое с плеч. Я выстрелил в сторону удалявщегося злоумышленника, но не попал. Подозреваемый скрылся в темных зарослях. Преследовать его не имело смысла. Обойдя вокруг дома, я обнаружил на дороге лошадь, запряжённую в повозку на железной оси. На телеге лежали моток веревки и шуба. Я отвёз лошадь во двор. Вскоре выяснилась, что в нашем сарае выломана доска и исчезла одна белая овца, которая, к счастью, вскоре нашлась. По-видимому, именно её и бросил вор, когда услышал выстрелы. На этом история не закончилась.
Примерно через час после произошедшего к нашему дому подошёл со стороны хутора Калда незнакомый мужчина и спросил, не видели ли мы его коня. Я ответил, что у меня во дворе стоит чужая лошадь. После чего приказал подозрительному типу остановиться и не приближаться ко мне. Было темно, и я не разглядел его лица. Когда вернулись отец с братом, мы задержали незваного гостя и отвели во двор, где стояла чужая лошадь. Выяснилось, что лошадь и телега принадлежат ему. Более того, я узнал в ночном визитере нашего клиента, которому отец накануне продал козла, а ещё ранее - стог сена. Вскоре подъехал полицейский патруль и отвёз этого типа в участок для выяснения личности. Я не сомневаюсь, что этот чужак и был тем, кто пытался украсть у нас овцу, поскольку именно его лошадь находилась на месте преступления. Вряд ли она могла прийти к моему дому сама по себе».
Емельян Степанович Плешанков, 36 лет, старообрядец, женат, в семье пятеро несовершеннолетних детей (от 3-месяцев до 13 лет), имеет начальное образование, владелец жилого дома с пристройкой, а также лошади, коровы, четырёх свиней и повозки на железной оси, место жительства - поселок Калласте волости Пейпсияяре:
«2 ноября 1920 года я выехал с возом свежей рыбы из Калласте в Тарту. 3 ноября продал рыбу на городском рынке, купил в магазине Эбера два мешка соли и отправился в обратный путь. Вечером остановился у корчмы в волости Веснери , где продал соль хозяину заведения господину Трейманну и купил у него бутылку водки за 300 марок. Заночевал у сторожа мызы Прееди Йохана Луха. На следующее утро, часов в семь, отправился на хутор Мяеотса к Михкелю Плинку, у которого ранее купил стог сена. Я хотел с ним договориться, чтобы тот привёз сено в Калласте, но он запросил за доставку слишком большую цену и сделка не состоялась. В то же время я приобрел у хозяина усадьбы четыре пол-литровые бутылки спирта, которые мне передал сын Плинта - Рудольф. Не знаю, был спирт государственным или самодельным, но неприятного запаха от него не шло. Перед отъездом я также купил у Михкеля Плинта белого козла, за которого отдал хуторянину 550 марок. Завернув в чайную в поселке Кооса , я узнал от хозяйки, что должен явиться на повторную воинскую комиссию, как лицо, освобождённое от службы в армии по семейным обстоятельствам. Оставив купленного у Плинков козла держательнице чайной госпоже Эйди, я поехал обратно в Тарту. К полуночи достиг кабака Прееди, где решил немного передохнуть и купить папирос. Привязал лошадь к стропилам веранды, а сам зашёл внутрь помещения. Провёл там не более 15 минут. Когда вышел, то увидел, что лошадь пропала. Сообщил об этом матери хозяина корчмы. Следы лошади вели в сторону хутора Михкеля Плинка. Я отправился туда. По прибытии выяснилось, что моя лошадь, действительно, находится у них. Однако Плинки мне её не вернули. Более того, наставив ружья, обвинили меня в краже белой овцы. После чего вызвали полицию. Думаю, что лошадь сама пришла на хутор Плинка, так как накануне я там уже был. Хотя, может быть кто-то пытался её у меня украсть. Наверняка сказать не могу. Виновным себя в воровстве овцы не признаю».
От автора:
По всей видимости, Емельян Плешанков настолько был уверен в успехе «операции», что не продумал «пути к отступлению». Так, матери хозяина корчмы Прееди, у которой наш герой разжился папиросами, он на самом деле сообщил следующее (полиция, как вы понимаете, допросила женщину):
« У меня ночью в местечке Вара, возле кабака, украли лошадь. Я привязал её к перилам, дал сена, а сам прилёг на ступеньки отдохнуть. Когда проснулся, лошади не было. Теперь хожу и у всех спрашиваю, не видел ли кто мою лошадь и повозку».
Странно, что при наличии телеги, Емельян Степанович прилёг на ступеньки. Впрочем, ничего странного. В противном случае, лошадь должна была уйти вместе с хозяином, а это никак не вписывалось в версию о её загадочном исчезновении...
При этом сам Емельян Степанович на допросе утверждал, что лошадь у него украли не в Вара, а у кабака Прееди, куда он заглянул буквально на 15 минут за папиросами. Неужели наш герой не понимал, что полиция неизбежно обнаружит расхождения в его показаниях? По всей видимости, времени на отработку «непробиваемого» алиби у него попросту не было. Пришлось выдумывать «правдоподобную» теорию пропажи лошади на ходу. Не оставлять же средство передвижения Плинкам? Хватит с них и "неукраденной" овцы...
Этот трагикомический эпизод стоил моему односельчанину 10 месяцев свободы. "Тарту-Выруский Мировой Суд на своём заседании от 6 мая 1921 года, рассмотрев
дело по обвинению Емельяна Плешанкова, нашёл доказанным показаниями свидетелей тот факт, что Плешанков 5 ноября 1920 года взломал дверь сарая на хуторе Михкеля Плинка и пытался похитить у последнего овцу. Исходя из вышесказанного Суд постановил: признать Емельяна Степановича Плешанкова виновным и наказать его 10 месяцами тюремного заключения, а также взыскать с него судебные по делу издержки в размере 150 марок и «подорожные» свидетелю Теппену в сумме 150 марок»Такая вот история...Из серии "Красногорский криминал"Кража из сундука...К сожалению, в довоенном Калласте нужда и криминал шли подчас рука об руку. Чтобы свести концы с концами иные обездоленные родители направляли на преступную стезю своих малолетних детей...
17 марта 1929 года я, констебль района Калласте-Кокора, Аугуст Трулли составил этот протокол:
"Сегодня ко мне явился житель Калласте Александр Маркус (Aleksander Markus), 33 лет, который рассказал следующее:
«12 или 13 марта из ящика в коридоре моего дома пропали следующие вещи: один пуд ржаной муки стоимостью 4 кроны, 2 килограмма селёдки (1 крона), 3 фунта свинины (1 крона 80 сентов), три пустых бутылки из-под водки (90 сентов). Общая стоимость похищенного - 7 крон 70 сентов. Ящик был не заперт. Насколько я слышал, кражу совершили две деревенские девочки - Елизавета Алешкина и Манефа Евдокимова. Прошу привлечь их к ответственности за воровство, а мать одной из девочек - Улиту Алёшкину - за присвоение краденого. Также прошу виновных возместить нанесённый мне ущерб в размере 7 крон 70 сентов».Манефа Михайловна Евдокимова, 1917 г.р., местожительство - Калласте, ученица, под судом не состояла:
«Во вторник вечером прибежала ко мне Алешкина Елизавета и позвала на улицу. Мы пошли к дому её тёти - Анны Захаровой. Там же живёт и Александр Маркус. Я осталась на улице, а Алешкина зашла в сени, где стоял большой сундук. О том, что находится в сундуке Алешкина узнала от старшего брата Василия. Он вместе со своим другом Столяровым украл оттуда накануне несколько бутылок водки и свинину. Елизавета приподняла крышку и вытащила из ящика мешок ржаной муки и две упаковки селедки. Затем взяла в коридоре половик и вынесла всё это во двор. Половик закопала в снег, а муку и селедку огородами понесла домой. Я побежала за ней. По дороге Елизавете замёрзла и передала мне селедку, попросив донести до дома. Возле дверей своей квартиры она забрала селедку и позвала меня в гости. Нас встретила мать Елизаветы - Улита Алёшкина (отец - Иван Алёшкин в это время спал на печке). Улита дала мне 45 сентов и попросила молчать о том, что её дочь принесла муку и селедку. В воскресенье пришли рыбаки звать папу в озеро, а у нас не было в то время хлеба. Папа послал маму к Улите Алешкиной одолжить хлеба. Мы думали, что через день отец вернётся домой, но он задержался на озере. В среду пришла Улита Алешкина и стала просить одолженный хлеб обратно. Мама попросила её подождать до вечера, а сама пошла к Марличке (живет напротив Кромановых) и заняла у неё восемь фунтов хлеба. Вечером мама отнесла этот хлеб Алешкиной и увидела у неё мешок с мукой, который стоял в углу. Моя мама сказала Алешкиной: «Ты ведь говорила, что у тебя совсем нет муки? Откуда же она взялась?» Алешкина сказала, что заняла у своей сестры Анны Захаровой. Мама пошла к Анне Захаровой и та сказала, что не давала Улите Алешкиной никакой муки. Прежде, чем начать красть, Алешкина Елизавета пообещала мне 45 сентов, если я ей помогу и буду молчать. Получив деньги, я купила носки и одну конфетку, остальные монеты берегла на ярмарку, но они не знаю, куда делись. Поначалу я помалкивала про воровство, но вечером не удержалась и рассказала все родителям. Они меня наказали за то, что я участвовала в краже. Половик, который Елизавета спрятала в снегу, мы так и не забрали. Более добавить ничего не могу».
Агриппина Терентьевна Евдокимова, 34 года, проживает в Калласте.
«10 марта 1929 года мой муж выехал на озеро. Поскольку у нас в доме не было хлеба, я заняла у Улиты Алешкиной четыре буханки. На следующий день Алешкина потребовала, чтобы я вернула ей хлеб, так как у них, мол, свой закончился. Пришлось просить в долг у знакомых в деревне, чтобы рассчитаться. Когда я принесла калачи, то увидела в доме Алешкиных, в углу, мешок с мукой. Поинтересовалась, почему Улита жалуется, то у неё нет ни хлеба, ни денег, если вот он - хлеб! На это Алешкина ответила, что заняла мешок ржаной муки у своей сестры - Анны Захаровой. А мне, мол, сказала, что муки нет потому, что иначе я бы не вернула долг. Когда чуть позже я рассказала об этом Анне Захаровой, последняя заверила меня, что никакой муки Улите не давала. Моя дочь Манефа мне сама рассказала, что замешана в краже».Елизавета Ивановна Алешкина, ученица 4 класса.
«Констебль привёл меня сюда, для чего - не знаю. Украденные вещи были у нас дома, их принесла Манефа Евдокимова, ученица 2-го класса. Она принесла пуд хлебной муки. Моя мать, Улита Алешкина, спросила у Манефы: «Откуда у тебя мука?» Манефа ответила, что мука эта украдена. В понедельник я, действительно, ходила к тётке - Анне Захаровой, за деньгами, которые она нам должна. Но тетка сказала, что денег у неё нет. В это время я была с Манефой Евдокимовой. Я вошла в дом, а Манефа осталась во дворе. На следующий день Манефа принесла один пуд ржаной муки. Мы ничего не трогали. Манефа открывала ящик. Я хочу, чтобы меня простили. Я крала с Манефой, я помогла ей нести. Манефа несла муку, а я сельди. Мы принесли муку домой, а мама нас прогнала».Улита Ивановна Алешкина, 35 лет, проживает в Калласте, домохозяйка.
«Моя дочь не приносила мне никаких ворованных продуктов - ни муки, ни селедки. Я себя в сокрытии краденых вещей виновной не признаю и по данному делу ничего показать не могу. 10 марта я одолжила Агриппине Евдокимовой мешок муки, а уже 13 марта она вернула хлеб обратно. В тот день, когда Евдокимова принесла долг, у меня был свой хлеб. Я соврала ей, что сижу без хлеба, так как подумала, что иначе она мне долг не вернёт. У Анны Захаровой я в этот день, то есть 13 марта, муку не занимала. Я сделала это неделей раньше, так у меня не было времени намолоть свою. Более ничего показать не могу».
17 марта 1929 года я - констебль района Калласте- Кокора Аугуст Трулли, принимая во внимание, что Улита Ивановна Алешкина, 36 лет, обвиняется в том, что её дочь, с ведома матери, совершила кражу и принесла в дом ворованные продукты, и что вина Улиты Алешкиной в этом деле совершенно доказана показаниями свидетелей, а также учитывая, что Алешкина запрещает своим детям признаваться в содеянном и даже, по слухам, грозит их убить, если они расскажут правду, и что подозреваемая может оказать давление на свидетелей, отдаю распоряжение взять Улиту Алёшкину под стражу до окончания следствия.
Из протокола суда от 7 марта 1930 года:
"Елизавету Ивановну Алешкину 1915 года рождения и Манефу Михайловну Евдокимову 1917 года рождения признать виновными в краже, но по причине их несовершеннолетия отдать под ответственный надзор родителей.
Улиту Ивановну Алешкину, 37 лет, признать виновной в принятии и укрытии краденых вещей и на основании соответствующей статьи наказать тремя месяцами лишения свободы. С каждого из обвиняемых взыскать судебные издержки в размере 5 крон. Также Елизавета Алешкина, Манефа Евдокимова и Улита Алешкина солидарно должны возместить ущерб, нанесённый Александру Маркусу в размере 7 крон 70 сентов"
В декабре 1930 года в покрытие ущерба у семьи Алешкиных было изъято 120 кг. ржи на сумму 11 крон 25 сентов.
Через 10 дней Александр Маркус попросил снять арест с имущества Улиты Алешкиной и дело о краже из сундука закрыть... От автора:
Во многих красногорских семьях царила настолько беспросветная нужда, что на каждый день не хватало даже хлеба. К сожалению, Чудское озеро не в состоянии было прокормить местных обывателей. Огородничество служило подспорьем лишь в летне-осенний период. Зимой городские и хуторские стройки замирали, и единственным источником пропитания становился разделённый границей водоём. В атмосфере нужды и отчаяния оставалось полшага до крушения моральных норм...
На главную Немного истории (продолжение)
