Из серии "Красногорский криминал"
Самоволка...
Пристрастие к алкоголю во времена оные было настоящим бичом мужской половины обитателей Калласте. Порожденные этой пагубной привычкой проблемы настигали местных жителей не только на гражданке, но и при исполнении ими воинского долга. Если в мирной жизни после бурной ночи можно было пойти домой и отоспаться, то в армии неравнодушие к спиртному могло довести до Военного Трибунала. Что, собственно, и произошло с героем этой истории...
Из протокола допроса Кукина Федора Ивановича 1928 г.р., место проживания до призыва - город Калласте, улица Яани 17, образование 4 класса, из крестьян-рыбаков, член ВЛКСМ, военнослужащий в/ч 2345, деревня Юминда Локсаский район Эстонской ССР, переводчик, в пограничных войсках МГБ с марта месяца 1949 года, имеет за срок службы 5 благодарностей и 6 дисциплинарных взысканий.
«9 мая 1951 года с 14.00 до 19.00 я, Федор Кукин, находился в наряде вместе с рядовым Анатолием Кривошеевым, выполняя службу патруля в районе д. Лееси. Наша задача состояла в охране государственной границы и проверке документов. У меня при себе были деньги, присланные сестрой Капитолиной Колбасовой (50 рублей), моя зарплата (75 рублей) и 25 рублей, взятые взаймы у сержанта Кузнецова. Поскольку был День Победы, я решил отметить это событие и немного выпить. Вместе с напарником мы два раза, с разницей в полчаса, заходили в магазин, расположенный в деревне Леези. Первый раз, прямо у прилавка, мы выпили по 200 грамм водки, а второй раз - еще по сто. Я купил пол-литра водки с собой и передал Кривошееву. Тот спрятал бутылку в карман плаща. Мы отправились обратно на заставу. По пути я предложил зайти к знакомым девушкам, поскольку до конца наряда еще оставалось время. Кривошеев не возражал. В квартире местной жительницы Хелье Полатенко (1930) находилась также её сестра, а чуть позже подошла Лехте Паадимейстер (1935), с которой я несколько раз встречался на танцах. Девушки спросили: «Почему вы пришли к нам выпивши, а нас не угощаете?» Я взял у Кривошеева 0,5 литра водки, и мы все вместе распили эту бутылку. Я разговаривал со своими знакомыми по-эстонски, поскольку по-русски понимала только Хелье. Кривошеев в беседе не участвовал, так как не знает эстонского языка. На квартире мы пробыли около 2-х часов, после чего отправились на заставу. Я доложил сержанту Кузнецову о нашем прибытии. Он отправил нас спать, предупредив, что в 23.00 я вновь заступаю в наряд. По всей видимости, начальник смены не почувствовал, что я был выпивши. Я сказал Кузнецову, что у меня на вечер назначено свидание с гражданкой Паадимейстер Лехте и попросил разрешения уйти с заставы на встречу с ней. Но он категорически запретил мне покидать казарму, поскольку через несколько часов я снова должен был идти в патруль. Я попросил у него разрешения хотя бы предупредить девушку, что свидания не будет, но он мне отказал. После чего я, никому ничего не сказав, ушел в самовольную отлучку. Было это 9 мая 1951 года, примерно в 21.00. Я был выпивши и не вполне отдавал отчет о своих действиях. В деревне Юминда я зашел к знакомому рыбаку и попросил у него велосипед, чтобы быстрее добраться до места назначения. Приехав в деревню Лееси, я заглянул домой к заведующему магазином Риику, чтобы купить водки.
Мы вместе с завмагом за мой счет выпили по 200 грамм водки с пивом у него в квартире. Еще пол-литра я взял с собой. К этому времени я сильно опьянел, поэтому не помню, куда дел купленную водку. Но, по всей видимости, выпил её один. В 21.30 я на велосипеде поехал на квартиру к Полатенко Хелье, чтобы узнать, ходили ли девушки на свидание. Оказалось, что они уже вернулись. Я посетовал, что опоздал на заставу и меня теперь осудят на 25 лет. Девушки меня успокоили, что еще есть полчаса и если я поспешу, то успею вернуться вовремя. Я им на это ответил, что они видят меня в последний раз. Примерно в 22.30 я ушел от своих подруг. Что было дальше, помню смутно. Видимо, я поехал в направлении д. Юминда. Было уже темно, когда я встретил начальника заставы капитана Пачева, который, вместе с одним военнослужащим, передвигался верхом на лошади по проселочной дороге. Скорее всего, они искали меня. Пачев приказал мне немедленно идти в сторону заставы, а сам поехал следом. Было очень темно и, по всей видимости, я от них оторвался. Наверное, где-то свернул с дороги в лес, так что они меня потеряли из виду. Почему я это сделал, сказать не могу. В лесу и уснул. Проснулся около 10 часов утра в неизвестном мне месте и увидел, что лежу на траве недалеко от дороги, а рядом валяется велосипед. Сильно болела голова. Я попытался разжечь костер, чтобы просушить портянки, но у меня ничего не вышло. Тогда я разбросал вещи на траве и снова заснул. Проснулся после обеда. Никаких продуманных намерений относительно своих дальнейших действий я не имел. Проспавшись, я понял, что дальше скрываться нет никакого смысла, поскольку меня все равно скоро отыщут. Я решил вернуться на заставу. Я не знал, где точно нахожусь, и к тому же очень хотел кушать. Поэтому решил доехать до берега залива, чтобы раздобыть у хуторян еду и узнать дорогу в часть.
Я вышел из леса, сел на велосипед и поехал по лесной дороге. Метров через 150 услышал позади себя свист. Я слез с велосипеда и оглянулся. На дороге остановился Газ-67, из которого вылез офицер и пошел в мою сторону. Позже я узнал, что это был полковник Черкасов. Он спросил мою фамилию, затем обыскал меня и приказал залезать в грузовик. Чуть позже я был доставлен на заставу.
Я помню, что в период самовольной отлучки был дома у завмага Риика, на квартире у Полатенко Хелье и у жителя д. Таммеспяя Лаанелепп Юханнеса, у которого попросил молока. У кого я еще побывал в ночь с 9-го на 10 мая, не знаю. Но большую часть времени, по всей видимости, провел в лесу».
От автора:
Почти сутки мой земляк находился в бегах. Застава была поднята на уши. Всю ночь велись поиски исчезнувшего бойца. Начальство, конечно, понимало, что Кукин всего лишь пустился в очередной «загул», а не дезертировал из части с целью уклонения от службы. Поэтому рано или поздно объявится. Лишь бы за это время чего не натворил. Слава Богу, что ушел в самоволку без оружия. Кстати, днем 9 мая, когда наш герой вместе с напарником «принимал на грудь» в магазине, «не отходя от кассы», а позже коротал время в компании милых дам, он находился при исполнении и, соответственно, имел при себе автомат. Думаю, свидание с Лехте Паадимейстер было для Кукина лишь поводом уйти из части и «продолжить банкет». Не случайно, покинув заставу, он перво-наперво заглянул к заведующему магазином, чтобы разжиться водкой, а лишь потом отправился к подруге. Решающую роль при вынесении столь сурового приговора сыграл «богатый» послужной список Федора Ивановича по части нарушения воинской дисциплины. Военный трибунал насчитал у обвиняемого 56 часов административного ареста за предыдущие «грехи».
Почти сутки мой земляк находился в бегах. Застава была поднята на уши. Всю ночь велись поиски исчезнувшего бойца. Начальство, конечно, понимало, что Кукин всего лишь пустился в очередной «загул», а не дезертировал из части с целью уклонения от службы. Поэтому рано или поздно объявится. Лишь бы за это время чего не натворил. Слава Богу, что ушел в самоволку без оружия. Кстати, днем 9 мая, когда наш герой вместе с напарником «принимал на грудь» в магазине, «не отходя от кассы», а позже коротал время в компании милых дам, он находился при исполнении и, соответственно, имел при себе автомат. Думаю, свидание с Лехте Паадимейстер было для Кукина лишь поводом уйти из части и «продолжить банкет». Не случайно, покинув заставу, он перво-наперво заглянул к заведующему магазином, чтобы разжиться водкой, а лишь потом отправился к подруге. Решающую роль при вынесении столь сурового приговора сыграл «богатый» послужной список Федора Ивановича по части нарушения воинской дисциплины. Военный трибунал насчитал у обвиняемого 56 часов административного ареста за предыдущие «грехи».
Рядового Кривошеева, кстати, к ответственности не привлекли. Так, слегка пожурили. Списали его неподобающее поведение во время дневного патрулирования на то, что он находился у Кукина в подчинении. К тому же, это был первый «прокол» в карьере молодого бойца.
Несколько смутил возраст «подруги» Кукина. На момент этой истории Лехте Паадимейстер было от роду всего 16 лет!
Обе девушки на допросе в один голос заявили, что 9 мая днем солдаты на квартиру к ним не заходили. И, соответственно, водку компания не распивала. Подтвердили лишь, что встретили Кукина одного поздно вечером на краю деревни. Он был пьян и посетовал, что опаздывает на заставу. После чего мы, мол, порекомендовали ему быстрее возвращаться в часть. И это все. Видимо, молодые особы опасались, что их могут привлечь к ответственности за распитие алкоголя с находившимися при исполнении пограничниками. Поэтому решили скрыть «компрометирующие» факты...
Местом службы моего односельчанина был небольшой полуостров Юминда (Juminda) на побережье Финского залива. В советское время здесь находилась погранзастава и секретная база подводных лодок, на которой размагничивали корпуса субмарин. Территория была строго режимная и для посторонних недоступная. Солдаты охраняли подступы к СССР со стороны Финляндии. Последняя была хоть и безобидной, но все же капиталистической страной, за которой необходимо было приглядывать. К тому же, в начале 1950-х в эстонских лесах еще действовали отряды «лесных братьев». Это были повстанцы, не смирившиеся с утратой республикой независимости. Они стремились установить связь с заграницей и при необходимости могли попытаться нелегально покинуть родину. В обязанности погранвойск Министерства Госбезопасности входило пресекать подобные "провокации" на корню...
Кукин, помимо каждодневных служебных обязанностей, выполнял в воинской части роль переводчика. Дело в том, что большинство его сослуживцев, включая командный состав, были выходцами из других советских республик и эстонского языка не разумели. Для ведения дел с местными властями и гражданским населением необходим был «толмач». Вряд ли наш герой выучил эстонский язык за школьной партой. Думаю, его лингвистические познания были следствием пастушеского детства. В довоенной Эстонии красногорская ребятня с малых лет, дабы пополнить семейный бюджет, проходила в летние месяцы вынужденную трудовую «практику» на хуторах, где, естественно, погружалась в тогдашний государственный язык. Федор Иванович не был исключением...
В 1949 году был принят новый закон, по которому призыв в армию производился один раз в год (в ноябре-декабре) и срок службы в сухопутных войсках и авиации был сокращен до 3-х лет. Если бы не вышеописанная история, Кукин вернуться бы домой уже в 1952 году. Однако, судьба распорядилась иначе. После отбытия 3-летнего заключения мой односельчанин обязан был дослужить оставшийся срок. Так что родной порог он смог переступить лишь в середине 1950-х.
Дальнейшая жизнь героя этой истории уже не была столь драматична. После выпавших на его долю злоключений, Федор Иванович Кукин в конце-концов вернулся в родные края, где и упокоился с миром в 1969 году, в возрасте 41 года. Думаю, столь ранней смерти вчерашнего пограничника немало поспособствовало пагубное пристрастие к алкоголю, которое в далеком 1951 году уже сыграло с ним злую шутку...
Такая вот история...
На главную Немного истории (продолжение)
Такая вот история...
На главную Немного истории (продолжение)
